16+

Татьяна, каким вы помните ваше закулисное детство?

Когда мы были совсем маленькими, сидеть с нами дома было некому - мы росли без бабушек. У нас есть еще старший брат, но ему нужно было учиться. А мама с папой, которые были актерами Калининградского областного драматического театра, обычно играли в спектаклях вдвоем, не могли пропускать репетиции. Поэтому они приносили нас в пошивочный цех театра, где стоял детский манеж. И мы в нем играли. А женщины, которые там работали, время от времени поглядывали на нас, чтобы все было нормально. Но мама говорит, что с нами почти никогда не было проблем - ни дома, ни на работе. Нас же двое, мы всегда находили, чем друг друга занять.

Чего было больше в таком театральном воспитании - плюсов или минусов?

Благодаря нашим родителям плюсы все-таки преобладали. В театре, как известно, механизм существования людей, даже взрослых и опытных, достаточно сложен. И на многих театральных детях он оставляет негативный отпечаток. Правда, поняла я это уже потом, когда мы с сестрой поступили в институт и вместе с нами учились другие театральные дети - они не были похожи на обычных детей уже хотя бы тем, что у них почти не осталось иллюзий относительно актерской профессии. Поэтому я благодарна своим родителям за то, что они не допускали нас в театральной среде за ту черту, где исчезает волшебство и начинается проза жизни. Например, героям детских спектаклей мы верили точно так же, как и наши одноклассники, родители которых не были актерами. Нам позволяли перед спектаклями побывать за кулисами - посмотреть костюмы, потрогать реквизит. Но мы никогда не присутствовали на собраниях, во время которых актеры лили друг на друга грязь, и уж тем более не садились за стол вместе с актерской компанией, которая собиралась у нас дома по случаю премьер или праздников. Мы были ограждены от театрального негатива, знали только хорошие стороны как театра, так и актерской профессии. И мне кажется, это было правильно. Хотя мама считает, что из-за такого щадящего воспитания мы лишены тех качеств характера, которые воспитывает в человеке театральная среда: настойчивости, упорства, умения пробиваться и настаивать на своем.

Ваши родители до сих пор работают в театре?

Мама уже не работает. Она у нас с Дона, красавица-казачка, поэтому всегда играла героинь. А папа выходит на сцену до сих пор. В молодости он тоже играл героев, с возрастом перешел на характерные роли. Но поскольку они гораздо ярче, богаче и интереснее героических, папе сейчас работать даже интереснее, чем раньше. Единственное, чего я могу ему пожелать, так это здоровья - он играет больше двадцати спектаклей в месяц, это очень большая нагрузка. Когда я об этом узнала, ужаснулась: «Папа, в твоем возрасте уже надо себя беречь!»

Вы с сестрой похожи на папу - он ведь у вас немец по национальности?

Мой папа, Альберт Альфонсович Арнтгольц, родился в Санкт-Петербурге, немцем был его отец, наш дедушка. К тому же и папа, и мама у нас темненькие, а мы с Олей получились блондинками. Что же касается похожести, то кто-то говорит, что я больше похожа на маму, а Оля - на папу. Кто-то считает, что мы обе похожи на папу, а кто-то - что на маму. Я думаю, что мы просто микст родителей - в нас есть черты и мамы, и папы.

Почему вы, исключительно театральные дети, выбрали в качестве профессии не театр, а кино? Вам захотелось новизны?

Уже на втором курсе театрального института мы с сестрой начали активно сниматься в кино. Спасибо нашим педагогам, они не возражали. По окончании института Оля честно пыталась устроиться в театр. Но поскольку она много снималась, то не на все показы в театре ей удавалось приехать. Я же из-за съемок вообще попала лишь на один показ. Естественно, нас никуда не взяли, что, в общем, к лучшему, поскольку времени на работу в театре у нас тогда все равно не было. Наверное, год мы прекрасно себя чувствовали, но потом начали скучать по театру, по сцене. И это абсолютно нормально, потому что кино и театр - две составляющие актерства, работая только в одной из них нельзя комфортно существовать в этой профессии. Причем кино - величина непостоянная: оно то появляется в нашей жизни, то исчезает. Театр в этом смысле более стабилен, и я была очень рада, когда меня пригласили в антрепризу «Пять вечеров». Я с огромным удовольствием репетировала, потом еще с большим удовольствием играла. Вскоре появился еще один спектакль. Так что теперь я параллельно работаю и в кино, и в театре.

Вам удалось поработать в каком-нибудь проекте вместе с сестрой?

Мы с ней долго об этом мечтали. Пару раз это должно было случиться - в сериалах Next и «Трое против всех», но в последний момент по каким-то независящим от нас причинам срывалось. Так что сыграть вдвоем нам пока довелось только в сериалах «Зачем тебе алиби?» и "Лапушки". Хотя, конечно, мне очень сильно не хватает Оли, ведь у меня не было жизни без нее, до окончания театрального института мы почти все время были вместе.

Как же теперь переносите разлуку?

Это вообще болезненная тема для близнецов, у них ведь связь гораздо более сильная, чем у обычных братьев и сестер, в чем-то она напоминает связь ребенка с мамой: начинается с первых минут жизни и не слабеет с течением времени. Мы чувствуем друг друга на расстоянии. Я всегда знаю, какое настроение сейчас у Оли, а она говорит то же самое обо мне. Мы, конечно, скучаем друг по другу, если не видимся неделю-две, и нам всегда не хватает одного дня, чтобы наговориться. Нам кажется, что мы можем общаться неделями, не расставаясь. Но так получилось, что мы выросли, и пришлось привыкать жить порознь. Поначалу съемки разводили нас по разным городам на месяц-полтора, потом сроки становились все больше и больше. И постепенно, хотели мы этого или нет, пришло привыкание к отсутствию друг друга рядом. Сейчас мы достаточно спокойно существуем поодиночке, хотя, конечно, знаем, где в данный момент находится каждая из нас, и созваниваемся каждый день. Мы, как и в детстве, остаемся лучшими подругами. Никто не сможет нам друг друга заменить! Так будет вечно, и хорошо, что наши половинки это понимают и не ревнуют.

А подруги у вас есть или вам достаточно общения друг с другом?

Подруги есть, хотя, по большому счету, нам действительно было достаточно друг друга. И в школе, и в институте, несмотря на то что у нас там был очень дружный курс. Помню, девочки даже обижались: «Дружба предполагает откровенность, доверительные отношения, а вы закрытые. Хотя зачем вам подруги, если вы есть друг у друга». И все же у нас есть две близкие подруги. Время все расставляет по своим местам: одни люди уходят из твоей жизни навсегда, другие появляются очень редко, а кто-то остается и находится рядом с тобой постоянно. Эти подруги с нами все время, мы очень любим встречаться вчетвером и устраивать девичники. Они тоже актрисы: Анна Гарнова работает в Театре имени Моссовета, а Ольга Жевакина - в Малом театре, московская театральная публика их хорошо знает. Они - наши однокурсницы, с которыми мы общаемся до сих пор.

Кстати, а почему вы выбрали для поступления именно Щепкинское театральное училище? Школа-студия МХАТ и Щукинское считаются более престижными...

Не мы его, оно нас выбрало. Приехав в Москву, мы подали документы во все театральные институты. Конечно, были свои симпатии и антипатии, действительно Школа-студия МХАТ и Щукинское давили своим престижем и звучностью имени. Но в Щепкинское нас взяли сразу, как только мы туда пришли, практически без туров и конкурсов. Тем не менее мы пытались переломить судьбу и упорно ходили по другим институтам, и там нас тоже хотели брать, но в последний момент по разным причинам все срывалось. Поэтому, несмотря на все наши попытки поступить куда-то еще, мы вернулись в Щепкинское и ни разу потом об этом не пожалели. Неизвестно, как бы все у нас сложилось, поступи мы в другой институт. Думаю, Щепкинское было нашей судьбой.

Вы верите в судьбу?

Скорее в то, что у каждого из нас есть вещи, избежать которых нельзя. Такой неизбежностью для нас с сестрой была актерская профессия. Мы ведь пытались заниматься чем-то другим. Я, например, с детства хотела стать журналисткой, эта профессия привлекала меня возможностью общения с интересными людьми. Я даже собиралась после десятого класса поступать на факультет журналистики. А в актерстве мне не нравилась публичность, необходимость быть все время в центре внимания. Теперь же я даже не представляю себе, что могла бы заниматься чем-то еще. Актерская профессия для меня - самая лучшая на свете. Стало быть, есть вещи, определенные для нас свыше. Хотя я и не считаю, что от судьбы никуда не денешься, что нужно сидеть и ждать, пока она постучится в двери и скажет: «Вот тебе работа, вот жилье, вот деньги, а вот - личное счастье!» Человек сам делает свою жизнь такой, какая она есть, но определенные указатели в ней, как на дороге, есть, и им нужно следовать.

Вам часто приходится играть женщин нелегкой судьбы, да еще и в переломные периоды их жизни. Наверное, сложно брать на себя такой негатив?

Коль скоро я занимаюсь профессией, которая должна приносить людям эмоции, работать в полноги - кощунство. Зритель всегда чувствует, когда актер искренен на экране, а когда - нет, поэтому глупо пытаться его обмануть. И я, как и каждый актер, читая сценарий, думаю: готова ли я на длительный срок отдать свое сердце и душу этой героине? Быть не Таней Арнтгольц, а Верой или Сашей? Жить ее жизнью, ее страстями, ее счастьем и несчастьем? И только если понимаю, что смогу, соглашаюсь на роль. Особенно если речь идет о больших проектах. Такие картины, как «Наваждение», «И все-таки я люблю», «Брак по завещанию», снимались в течение года. А значит, целый год моей жизни был прожит под знаком той или иной героини. Занятость была огромная, дома я в это время практически не появлялась, жила лишь тем, что происходило на съемочной площадке: что получилось и что не получилось, что только предстоит сыграть и что уже сыграно. Личной жизни у меня в это время почти не было, все крутилось только возле этих картин. Но ведь иначе было нельзя. Чтобы что-то получить, всегда нужно отдать. Чтобы картина получилась хорошей, нужно принести какую-то жертву. И я жертвовала личной жизнью, общением с друзьями и близкими, бессонными ночами. И теперь, когда я получаю огромное количество отзывов от зрителей, понимаю, что все было не зря.

Ваша Вера из сериала «И все-таки я люблю» производит неоднозначное впечатление - она вызывает не только жалость, но и, мягко говоря, удивление: человек в двадцать лет не может вести себя как пятилетний ребенок! Вас она никогда не раздражала?

Наверное, я из тех актрис, которые воспринимают своих героинь целиком и полностью. Мне часто приходилось слышать, как зрители говорили о Вере: «Да почему же она такая дурочка?! Как можно было так поступить?! Как можно было не сообразить?!» Но знаете, у меня во время съемок таких вопросов не возникало. Если я о чем и думала, так это о том, как сыграть то или иное ее состояние. При этом каждое ее слово и каждый поступок я для себя оправдывала.

Вы соглашаетесь на все роли?

Попадались сценарии, от которых меня буквально корежило, и от них я отказывалась. Я, например, не могу играть глупость. И не поддаюсь на уговоры: «Мы все перепишем, мы все переделаем!» Этот сценарий был написан об этой героине, если переделывать ее характер, то и собственно историю нужно переписывать от начала и до конца. А это уже совсем другой сценарий, ничего хорошего из такой переработки не получится - будет неубедительно, поэтому лучше сразу отказаться. Но если ты соглашаешься на этот сценарий, ты должна оправдать для себя именно эту героиню, стать ею на период съемок.

Веру вы играете и когда ей восемнадцать лет, и когда «за сорок». Это ваш первый опыт возрастной роли?

Да, и поэтому гримеры долго решали, каким должен быть грим. Делали много проб, старались, чтобы не выглядело смешно или нарочито, как бывает, когда молодой женщине лепят на лицо старческую маску. Одно время режиссер даже всерьез подумывал о том, чтобы этот «возрастной» кусок сыграла другая актриса или хотя бы озвучивала меня актриса постарше, чтобы хоть так обозначить возраст моей героини. В результате и играла, и озвучивала Веру я, просто мне сделали достаточно сложный, но незаметный для зрительского глаза грим. Мы рискнули и победили - наше решение оказалось правильным.

А вы сами возраста - этого самого страшного врага женщины - не боитесь?

Самый страшный враг женщины не возраст, а одиночество. Нет ничего хуже, чем заработаться и остаться без семьи и детей. Зачастую женщин, необязательно актрис, которые хватаются за любую работу, чтобы только не выпасть из обоймы, постигает такая участь. Так уж устроена жизнь, что сначала мы растем, потом взрослеем и, в конце концов, стареем. Тут мы ничего поделать не можем. Но нам вполне под силу изменить обстоятельства, при которых мы будем взрослеть и стареть. Самое главное, чтобы это не происходило в одиночестве. Стареть в кругу семье, где много детей, абсолютно не страшно. Знаете, мне запомнился один из дней моего рождения, который я отмечала на съемках. Тогда наша замечательная актриса Галина Александровна Польских взяла слово и сказала прекрасный тост: «Таня, я не буду желать тебе любви, богатства, работы, всего этого тебе уже желали и еще много раз будут желать. Я тебе желаю, чтобы в течение своей жизни ты достойно принимала каждый возраст, который к тебе будет приходить, потому что для женщины-актрисы это очень важно».

Думаю, это важно для любой женщины.

Но почему-то именно в актерской профессии, по сути своей очень жестокой к людям, которые ею занимаются, все гонятся за вечной молодостью. Часто актрисы, которым предлагают возрастные роли, впадают в отчаянье: «Как это я буду играть маму, я же только вчера играла героиню?! Я что, такая старая?!» Стремление всегда оставаться молодой - какой-то бич нашего времени! Мне кажется, что раньше ничего такого не было. Может быть, это повальное помешательство связано с появлением большого количества новых способов омоложения? Но мне бы не хотелось оставаться вечно молодой и при этом приходить в пустую квартиру и смотреть на телефон, на котором нет ни одного звонка. Не хотелось бы прилетать на гастроли и знать, что мне некому позвонить и сообщить, что я благополучно долетела. Хочу нормальной семьи с громкими детскими голосами, хочу, чтобы обо мне волновались, звонили и спрашивали: «Ты где?» Поэтому, если нужно будет выбирать между работой и семьей, всегда выберу семью. Да, возможно, я не сыграю какую-то роль, зато рожу ребенка. А старость... Главное, чтобы в любом возрасте хватало сил оставаться здоровой и дееспособной - вот это действительно важно!

Ваша Саша в сериале «Брак по завещанию», как Элиза Дулитл из «Моей прекрасной леди», проходит путь от смешной, нелепой девчонки к настоящей леди. А вам какой образ ближе?

Наверное, все зависит от ситуации, моего настроения и даже того окружения, в котором я в данный момент нахожусь. Дома мне, безусловно, ближе образ раскрепощенной, свободной девчонки, а на работе я, скорее всего, леди. Чтобы стать леди в жизни, женщина должна внутренне достичь какого статуса - возрастного, социального, возможно, и материального. Поэтому я еще какое-то время буду оставаться смешной, инфантильной девчонкой.

У вас очень высокие требования к партнерам по фильму?

Для меня безумно важно, с какими людьми я работаю. Для того чтобы хорошо сыграть, мне нужно полностью раскрепоститься. А это возможно лишь в том случае, если я чувствую себя с партнерами свободно и комфортно. В противном случае я зажмусь, закроюсь, как улитка в раковине, и вообще ничего сделать не смогу. Мне проще вообще отказаться от съемок, чем играть в состоянии дискомфорта. Но, к счастью, до сих пор мне удивительно везло на партнеров, о каждом из них я могу говорить только хорошее.

Тем не менее в сериале «Зачем тебе алиби?» ваш партнер Александр Домогаров играл настолько убедительно, что вы его боялись?

Мы играли историю страстей, доходивших до безумия, и в какой-то момент герой Домогарова настолько сильно ненавидел мою героиню, что мне действительно становилось страшно. Но даже в таком состоянии он, как истинный профессионал, очень жестко себя контролировал: в результате съемок никто не пострадал, никому не наставили лишних синяков и ссадин. К тому же весь этот кошмар оставался на съемочной площадке, за ее пределами у нас с ним были теплые, дружеские отношения.

К чему обязывает женщину актерская профессия?

Прежде всего, к идеальному внешнему виду. Я не могу себе позволить быть неухоженной даже на отдыхе, у меня всегда должны быть в порядке волосы, ногти, зубы, фигура - это моя профессиональная обязанность. Но это, согласитесь, скорее достоинство актерской профессии, а не недостаток.

Чего вы никогда не сделали бы на съемочной площадке?

С одной стороны, я не сторонник того, чтобы актеры на площадке выполняли работу каскадеров, каждый должен заниматься своим делом. С другой - бывают трюки, которые мне, как человеку, который с детства занимается спортом, интересно делать самой. Тут главное - чувство меры. И я всегда четко понимаю, что могу, а что - нет. Я, например, на съемках никогда не сяду за руль автомобиля, потому что не вожу машину. Более того, это занятие вызывает у меня страх. Но бывают, конечно, и форс-мажорные обстоятельства. Так, во время съемок последней картины мне пришлось на приличной высоте стоять на карнизе дома и перешагивать через водосточную трубу. К тому же снимали эту сцену одним кадром, камера должна была сделать так называемый проход, и все это время я стояла на карнизе. Было очень страшно, но, слава богу, обошлось без последствий.

У вас есть какие-то увлечения помимо работы?

В том-то и прелесть моей профессии, что она является одновременно и увлечением. Не знаю, говорят ли о своей работе врачи или учителя, когда собираются за праздничным столом. Думаю, вряд ли. А актеры, где бы они ни встретились - в ресторане, в отпуске, на пикнике, - тут же начинают обсуждать картины, в которых только что сыграли, и в которых собираются играть. Актерство - счастливое сочетание профессии и хобби.

За организацию интервью благодарим пресс-службу канала «1+1»